Нефедов Сергей Иванович
Юный мальчик, мечтающий, изучающий и стремящийся
Мы начинаем цикл интервью, посвященный великим людям, людям, которые посвятили свою жизнь служению Родине, защите людей и это люди, которые живут среди нас. Их жизнь не является достоянием великой истории Советского Союза, наших прошлых поколений. Это наше с вами сегодняшняя гордость – Это Герои России.
Я рад, что наше первое интервью будет посвящено человеку не военной профессии, относительно, конечно. В нем не будет рассказов про ужасы войны, горе и страдания. Это интервью посвящено человеку, который победил сам себя. Делал это ежедневно, разрушая все граници представлений о возможностях человека и его организма. Но это было позже. А пока Сергей Иванович – юный мальчик, мечтающий, изучающий и стремящийся.
Вопрос: Сергей Иванович, Вы – Герой России. Человек с удивительной судьбой. Что для Вас является ориентиром в жизни, тем факелом, который освещает Вам путь?
Сергей Иванович: Мы много видели развалин, в том же Ростове-на-Дону, где я родился. Для нас это конечно было чудо, где мы там бегали, прыгали, играли, срывались, шишки набивали. И когда случился первый момент – это запуск первого спутника. Эту невероятность передать очень трудно. Сравнить с той эмоцией по состоянию людей сегодня. Сегодня это почти невозможно. Все приелись, пришиблись, ничем не убить, не сломать. Первый спутник. Мы его видели действительно.
Все города и наш город в установленное время, которое сообщалось по радио, люди высыпали на улицы и орали! И ещё мы ощущали чувство гордости. Мы не понимали, чем гордимся, но гордились. У нас было чувство какого-то внутреннего уважения к себе, к своему окружению. Мы этого не понимали, но это происходило. А когда взлетел Юрий Алексеевич… Первый человек ушёл в космическое пространство! Тем более это наш человек. Человек Советского Союза, человек который родился до войны, человек который прошёл определённую школу жизни.
И эту гордость описать невозможно. Этот день, когда всё это случилось трудно описать. Но это был праздник всех, вся и всё. Я думаю, именно такие моменты в жизни и придают ей и красок и дают нам огромный заряд энергии, направляют в правильное русло.
Вопрос: Вы, в тот момент, были еще мальчишкой. Как Вы воспринимали эти события?
Сергей Иванович: Нам было всего по 13 лет. Мы с ребятами понимали, мы видели, что что-то произошло, до конца не понимая, какое это имеет значение для всей планеты. Но мы это ощущали. Произошло что-то невероятное. И это было внутри каждого как-то. И вот у нас, там, где мы жили, в коммунальной квартире, все выдвигали столы, у кого что есть – на столы. У нас был праздник, застолье. Мы – пацаны, совсем маленькие присутствовали. И вот когда все подняли рюмки за Алексеевича, за нас и за Державу, отец повернулся ко мне и говорит: – Сын, садись и пиши письмо Никите Сергеевичу (Хрущеву), что ты хочешь в космос и, что у тебя по математике «5»,
– Это была святая наивность восприятия людей. С одной стороны освоение чего-то, с другой стороны, он понимает, что для этого нужно обладать знаниями и если у меня по математике «5», значит, я этими знаниями обладаю и смело могу быть космонавтом! Хотя у меня по математике 5 никогда не было. В лучшем случае 4. Эта вот такая у тебя характеристика. Но жизнь есть жизнь. И кто бы мог представить себе, какие она принесёт интересные сюрпризы. Но они будут чуточку позже, а пока ты живёшь как нормальный мальчишка.
Вопрос: Помимо школы, какие увлечения были у Вас в то время?
Сергей Иванович: Был спорт и музыка. Спорт был не случайно, а музыка была случайно. Опять же через спорт. Вот у моего соседа, мальчика который занимался в музыкальной школе по классу виолончели. Он был старше и взрослее меня. У него на тот момент было чудо. Чудо для нас, ростовчан, у нас мороженой зимы не бывает. Поэтому на лыжах никто из нас не умеет кататься. Но на коньках мы ездили все здорово, так как успевали заливать каток. Но коньки, прикрепленные к ботинкам на тот момент, было чудо. А у этого мальчика были такие коньки и они их продавали. Я мать упросил, чтоб мы пошли к соседям покупать эти коньки. Мама согласилась, и мы пошли, но для приличия мы сидели с ними и пили чай так как мы – интеллигентная семья.
И вот, к моей маме обратились и сказали: – Антонина Ивановна, нам кажется, что у вашего Серёжи есть слух,- О чём они говорят, мне было по барабану. Мне бы скорее увидеть коньки и поскорее оттуда уйти. Они меня послушали, я им там что-то спел и сказали, что меня нужно отвести в музыкальную школу. Я не мог отказаться и меня повели в музыкальную школу. Я согласился, потому что коньки были у меня уже в руках. Потом преподаватель, кстати говоря фамилию всё ещё помню – Коржив Сергей Васильевич, знаменитый человек.
Меня начали проверять и вдруг меня зачисляют в школу, в подготовительный класс естественно. В класс по виолончели, потому что Николай там занимался. И я не ожидал для себя, что вдруг буквально через неделю я обрету удивительный интерес к инструменту и к музыке. И в этот период я забыл всё. Забыл школу. Я увлёкся просто бесподобно. Я начал делать успехи. Успехи делал капитальные, замечательные. Что позволило школе из подготовительных классов перевести меня сразу во второй класс. Потом из второго в четвёртый. Там уже была другая эпопея. С одной стороны меня мучило сольфеджио. Там конечно надо было заниматься, готовиться.
Мы с ребятами уже настроили свои планы на училище и консерваторию и поэтому так и относились. И наш преподаватель сольфеджио Зеомир, фамилию её даже помню, всегда нам сообщала после нескольких аккордов на фортепьяно, что она о нас думает. Всё что о нас она думала, было конечно, не правильно. И тут я в спорте делаю успехи. В боксе. Я становлюсь чемпионом среди юношей. Вполне хорошая перспектива. Я в музыке делаю успехи. Учусь в классе виолончели и параллельно занимаюсь спортом. И вот началась борьба между спортом и музыкой, но не у меня, а у моих тренеров, педагогов.
Вопрос: Увлечения мальчишек, зачастую, перерастают в занятия всей жизни. Бокс и музыка, а потом авиация. Как получился выбор?
Сергей Иванович: Потому что выше для меня стояла авиация. Она уже передо мной стояла. И я для себя больше ничего не хотел. Только авиация.
Даже не думал, что это может быть связано со здоровьем. Я вообще не думал о проблемах. Вот у меня старший брат был военно-морской лётчик. Я всегда хотел быть похожим на него. И встал вопрос. С одной стороны, когда я пошёл на первую комиссию. Первая комиссия лётная меня забраковала. Сказала, что по всем параметрам «годен», но, как у всех боксеров, искривлена носовая перегородка, а с таким дефектом не берут в авиацию.
Сомнений было не много, и я решился сделать операцию. Она прошла удачно. И после нее я мог свободно «гулять по всем медицинским комиссиям». Забегаю в комиссию, и тут приходит делегация из музыкальной школы и мой руководитель. Он сказал, что ни в коем случае, я не имею право всё это бросать.
В конце концов, спортом заниматься больше уже было нельзя, потому что в авиации нельзя было ломать что-то. На музыку уже просто не оставалось времени, поэтому, всё что у меня связанно с музыкой – это я играю на виолончели, я играю на гитаре, я играю на баяне. Однажды, нашим ребятам потребовалось, чтобы я выучил за 4 дня и сыграл партию на тромбоне. Тромбонист заболел и мне ребята поручили за 4 дня, там всего надо было взять 3 или 4 чистых ноты. И вот я изучил партию тромбона.
А дальше было лётное училище, где я начинал учиться, потом случайная комиссия, я попадаю на случайный подбор и попадаю сюда в Москву.
Теперь уже нет никаких секретов, попадаю в военный испытательный институт авиации Космонавтики и там же медицина. Она здесь рядом находилась с академией Жуковского. Через это мы начали все проходить.
Вопрос: А личные примеры? Люди, с которых Вы брали пример?
Сергей Иванович: Что-то и в нас самих было заложено после военного детства. Мы, вот например, хотели быть на кого-то похожими. Вот кто передо мной стоял? Мой отец. Он был не очень образованным, но он прошёл пехоту. В «рукопашке» там ума не надо. Раз, Два и все. Никакими восточными единоборствами обладать не надо. Но нужна была победа и это все понимали, ощущали.
Конечно, нам хотелось быть похожими ещё на кого-то. Вот например, мы в своих книжечках писали фразы принадлежащие великим людям. И я всегда преклонялся перед Валерием Павловичем Чкаловым. Мы же никогда не виделись и я никогда «за него не держался», но он был моим кумиром! Не только потому, что я про него прочитал или посмотрел кинофильм. А потому, что, как история утверждает, ему принадлежали слова которые у меня в курсантской книжечке были записаны «Лучше полгода пролетать соколом, чем всю жизнь ползать черепахой». Записаны и в этом же был смысл.
Был момент, я писал вступительное сочинения в институт. Вот все экзамены сдал и последний – это вступительное сочинение. Пишут на доске все темы, и вижу, вокруг все перешёптываются. У всех шпоры. У меня тоже были шпоры. Вот у меня есть одна тема, и я слышу, что соседи об этом же говорят. У них есть такие же шпоры. И если мы напишем одно и то же, то это будет стыдоба. И тут пишут свободную тему. Фраза такая «Всему лучшему во мне я обязан книге». И вот я понимаю, что это моё. И без всяких черновиков пишу об Алексее Маресьеве. И даже как сейчас помню, сдавал свою работу и не знал, как написать одно слово «во имя» вместе или раздельно. Но я так по хитрому написал «во» на одной строчке, «имя» на другой строчке и потом у учительницы спросил. Она говорит:- Раздельно. А ты как написал? Хочешь, прям сейчас достану твою работу?- Я говорю, что не надо.
Я получил 5 баллов на вступительном экзамене. К чему я это говорю. Что я не знал, что пройдёт какое-то время, и я с ним увижусь. Я с ним держался за руку, я с ним разговаривал, у нас были общие жизненные интересы.
Вопрос: Испытатель авиационно-космических систем жизнеобеспечения и спасения – название Вашей профессии. Что за этим кроется?
Сергей Иванович: По настоящему профессия называлась «Испытатели авиционных космических систем жизни обеспечения и средств аварийного спасения» так длинно. Коротко космические испытатели. И это было, а тайне, в абсолютном секрете, потому что разработки были колоссальными, удивительными, потрясающими. И с здесь работа, конечно, была уникальная! Значит задача такая: испытания высотных компенсирующих костюмов летчиков – это все прообразы скафандровых систем, например, те или иные элементы отработать.
Вот сейчас я одену перчатки , закрою термошлем, и в течении часа буду дышать чистым кислородом, чтобы кислородом вымыть азот из организма. Там очень много азота, он имеет совершенно неприятную характеристику, если вокруг тебя изменяется давление, он расширяется и закипает. И непредсказуемо где он, в руке, ноге, в мозгу, в сердце или в груди. После этого наступает момент, когда меньше чем за полсекунды происходит взрыв перепада давления. В это время должны сработать все системы обжатия, системы надува и так далее.
Или, скажем, отработать характеристики невесомости, но это уже есть в интернете. Я провел 56 суток в гидросреде. Там не просто нужно находиться, нужно отрабатывать системы противодействия невесомости. Чисто физически, у тебя кровь начинает работать по другому циклу и она вся приливает к голове.
Поэтому раньше, когда в первые, во вторые сутки космонавт находился на орбите, его по телевизору старались не показывать. Неприятное лицо было – раздутое. А организм не дурак. Он получает давление, и команду на сброс давления из организма. И организм начинает полностью это давление сбрасывать в виде жидкости. И вместе с жидкостями ты вымываешь из себя всю таблицу Менделеева. И Кальций, и Калий, и все остальное. Но конечно мы нашли способ противодействия. И вот я сначала был трое суток, потом семь суток, потом 14 суток. Потом пошел на 28 суток. И со своим руководителем мы договорились, в тайне от всех, что, если у нас будет все получаться, мы увеличим в два раза сразу. Но так и получилось. Свои 28 суток я увеличил в два раза. Поработал 56 суток, в соответствии с определенным циклом.
Вопрос: Расскажите, проходя такие тяжелые испытания, тяжелые физические нагрузки, что Вас поддерживало, о чем Вы думали в этот момент для того, что бы, пройти эту черту.
Сергей Иванович: Здесь ничего нового не придумали. Здесь будет банально звучать. Мотивация, Во-первых, мы действительно работали на державу, нам хотелось быть первыми. Нам хотелось быть не хуже других, хотелось опережать всех. Даже были такие вещи как самолюбие, тщеславие. Без этого не может человек жить.
Вот, например, я готовлюсь к очередному вращению на центрифуге, а за пять метров от меня идет беседа моих коллег. Которые наверно догадываются о том, что я их слышу. И говорят, что позавчера, один американец сделал «вот такое» на перегрузках. Что? Майор? Какой майор!? Я сейчас покажу, как это делается!!! И это тоже закладывалось. Азарт внутренний! Это даже не конкуренция, это именно азарт, кураж. Но подспудно ты понимаешь, что в этом азарте, ты не можешь идти на рекорд. У нас были мировые достижения, но рекордов не было. Потому что здесь есть колоссальная возможность потерять себя, потерять контроль. И сорваться. Это же очень опасно.
Вопрос: Сейчас деньги, пожалуй, один из самых сильных мотивационных инструментов. А как у Вас было?
Сергей Иванович: Нам тоже платили деньги, не большие, но платили. По сравнению с кем-то достаточно серьезные. Одна минута работы на восьмикратной перегрузке стоила тогда три рубля. За 3 рубля уборщица могла работать целый день в те годы. И тем более, когда я тогда отработал 17 минут, на восьмикратной перегрузке, я заработал 51 рубль. Это же половина месячной зарплаты. Минута – 3 рубля, секунда – жизнь! И ты можешь заработать за минуту 3 рубля, и за секунду потерять жизнь! И ты работаешь на «десятке» (десятикратная перегрузка).
Нефедов работал 7 минут. Это непостижимо, но он это сделал! На 12-кратной он работал почти 2 минуты. Действительно, эти факторы влияли на нас. Причем, эти факторы тащили за собой другие. У нас было общение. Например, мой человек мог выйти из строя, по медицинским показателям, у него семья и все такое, а я – нет. Я работал и заработал денег. И я спокойно отдаю ему часть суммы и все. Что сегодня кажется немыслимо. Мы помогали друг другу.
Вопрос: Скажите, пожалуйста, в сегодняшней системе отсутствия каких-то образов героев, которые были в Ваше время, в нашем детстве, в подростковом возрасте, сейчас же это абсолютный вакуум для молодежи.
Сергей Иванович: Важнейший вопрос! Они не должны чувствовать, что они якобы сделаны из другого теста. Супер герои это не правильно. Моя задача показать молодежи на определенных примерах, что это возможно, возможно быть круче супер-героя. Привожу пример. Скажем, мы работали с Женей Кирюшиным, Жени уже второй год нет, он мой напарник, стояла задача, отработать одну систему в аварийных условиях. А к плановым аварийным условиям добавились еще аварийные условия внеплановые, грубо говоря. В определенном замкнутом пространстве корабля, у нас отказала определенная система и у нас начал кончаться кислород.
И я спрашиваю вас, читателей, по законам физики, сколько у нас кислорода в атмосфере? У нас в атмосфере двадцать один процент кислорода. Дальше, 78 процентов азота и все остальные проценты падают на остальные газы. А углекислого газа всего 0,02%! И вот растет. Уже один процент, потом два процента… Уже три процента. Поясню, что три процента углекислого газа в воздушной среде на подводной лодке – катастрофическая ситуация. А у нас с Женей уже три с половиной. У нас Женей уже четыре, потом пять! И вот я рассказываю это молодежи, и они начинают напрягаться. Потому что перед ними стоит живой человек и рассказывает эту правду.
Я им говорю, что у нас уже лица синие. Глаза закрытые и дыхание как у собачки, учащенное и сбивчивое. У меня второй раз такая ситуация, примерно. У Женьки – первая. И он в определенный момент говорит – Серега, через 15 минут я сдохну. А я неожиданно для себя ему отвечаю – Жень, ну потерпи 20-25 минут. У нас с тобой прорастут жабры, и мы будем просто дышать. И мы начали смеяться, и произошло потрясающее, необычное, которое до сих пор не могут охарактеризовать ни врачи, ни психологи.
Понимаю, что это возможно с каждым человеком в экстремальной ситуации. Мы начали адоптироваться и привыкать. И преступили к работе. И задаю вам вопрос. Как думаете, сколько по времени нам удалось продержаться? Нам удалось проработать 30 суток в таком режиме!!! И мы показали, что можно на орбите столько находиться. Что это такое? Как это объяснить? И как это вытащить?
Вопрос: Скажите, пожалуйста, столько работы подготавливали. Разные системы, различные аппараты и тестировали всё на себе и при всём при этом не слетать в космос. Какие у вас в связи с этим переживания?
Сергей Иванович: Сейчас вообще всё очень просто. Но и тогда философия не подвела. Дело в том, что я говорю, что у космонавтов 400 полёт-это первый. Космический корабль- это консервная банка. И если она где-то пробьётся – это смерть. И будут проведены практические отработки, которые кому-то сохранят жизнь. Отработка – тяжелее чем на орбите. Отличие только одно.
Космонавт постоянно в космосе рискует своей жизнью. Это одно отличие. Например, заслуженный лётчик. Сколько он раз катапультировался? Ни разу. А я пятьдесят один раз. Хочу сказать важную вещь. В своей юности мы хотели быть похожими на кого-то. Но в тайне для себя отмечали, что Маресьев крутой. Ты же этого не сможешь! Петров, Сидоров – крутой. Ты же этого не сможешь! До сих пор пока ты не приходил к этому рубежу и сам это преодолевал. Можешь. Начинаешь делиться с ребятами, с друзьями.
Начинаешь опыт своих коллег использовать из других групп. Вот у них получилось то, то. У кого-то что-то не получилось. Думаешь. Почему? Вот представь себе. Работаешь ты на 12-ти кратной перегрузке.
Вопрос: Сергей Иванович, вернусь обратно к патриотизму. Мы сегодня про молодёжь говорим и 23 февраля. Скажите, пожалуйста, вы давно, с Эдуардом Васильевичем Хожайновым дружите и очень много различных мероприятий и не только для молодежи сделано. И, я надеюсь, будет сделано. Как вы считаете, роль общественных организаций, таких как Офицеры России, Казачество, какова она в сегодняшнем мире и на сколько серьёзно она может оказывать влияние на формирование личности подростка?
Сергей Иванович: Замечательный вопрос. Я отвечу дипломатично. Я считаю, что любая общественная организация может жить, если это не псевдо-организация. Организация, которая несёт некие истинности, которая может пропитать молодёжь.
Насчёт патриотизма
Сегодня слово патриотизм звучит со всех сторон с утра до вечера. И наши люди привыкли. И сломались на этом взрослые и дети. Все понимают, что отсутствует главная основа. Та, которая была в тот период, про который мы рассказывали. Тогда даже никто про патриотизм не говорил. А всё равно спутник запустили. Может там и где-нибудь прозвучит это слово невзначай.
А что было?
Ответственность была.
Если любая общественная организация не может в молодёжь заложить это сакральное понятие «ответственность» и дать понять что это такое во всех смыслах жизни, всё бесполезно. Всё бессмысленно. Там фальшивочка заложенная. Да, любая организация может иметь право на жизнь, при условии, если она в живое существо вкладывает живую, честную, нормальную жизнь.
М. Голынский
- БЕCПЛАТНАЯ доска объявлений: https://зеленоград-инфо.рф/ads
